Неточные совпадения
Когда дорога понеслась узким оврагом
в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние
дубы, трем человекам
в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз,
в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами
в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались
в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под
тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Смотрится только
в воду разнообразное чернолесье: липа, осина, береза и
дуб, кладя то справа, то слева, согласно стоянию солнца, прямые или косые
тени свои на поверхность реки.
С грустью оставлял я Сергеевку и прощался с ее чудесным озером, мостками, с которых удил, к которым привык и которых вид до сих пор живет
в моей благодарной памяти; простился с великолепными
дубами, под
тенью которых иногда сиживал и которыми всегда любовался.
Неподалеку от моста, перекинутого через бурливый и грязный горный поток, выбегала из-под земли,
в тени кривых
дубов и густого орешника, говорливая, холодная струйка воды.
Г-н Клюбер, с своей стороны, сделал все, что полагал нужным для увеселения компании; попросил ее усесться
в тени развесистого
дуба — и, достав из бокового кармана небольшую книжечку, под заглавием: «Knallerbsen — oder Du sollst und wirst lachen!» (Петарды — или Ты должен и будешь смеяться!), принялся читать разбирательные анекдоты, которыми эта книжечка была наполнена.
На срубленном пне, под
тенью огромного
дуба, сидел широкоплечий детина среднего роста,
в богатом зипуне, шитом золотом.
Юрий, выскакав на дорогу, ведущую
в село Палицыно, приостановил усталую лошадь и поехал рысью; тысячу предприятий и еще более опасений теснилось
в уме его; но спасти Ольгу или по крайней мере погибнуть возле нее было первым чувством, господствующею мыслию его; любовь, сначала очень обыкновенная, даже не заслуживавшая имя страсти, от нечаянного стечения обстоятельств возросла
в его груди до необычайности: как
в тени огромного
дуба прячутся все окружающие его скромные кустарники, так все другие чувства склонялись перед этой новой властью, исчезали
в его потоке.
Там под столетними
дубами,
В тени, окованный цепями,
Лежал наш пленник на траве.
Закружатся головы и, кажется, никто не виноват и никто ни за что отвечать не может, потому что не ноги тебя несут, а самое поле
в лес уплывает, где этакие
дубы и клены, и
в их
тени задумчивы дриады!..
Орешник глушил его и не давал солнца. Но дубок тянулся кверху и стал сильнее
в тени орешника. Прошло сто лет. Орешник давно засох, а
дуб из желудя поднялся до неба и раскинул шатер на все стороны.
Он вошел, прошел
в одну из боковых аллей и сел на скамью, под
тень густых ветвей старого
дуба, вдыхая
в себя свежий воздух и убаюкиваемый шелестом листьев.
Тараска же, с завтрака пропахивавший с отцом картофель, спал
в это время
в тени густого темного
дуба, тут же сидел и отец его, поглядывая на спутанную отпряженную лошадь, которая паслась на рубеже чужой земли и всякую минуту могла зайти
в овсы или чужие луга.
И нет уж Минваны…
Когда от потоков, холмов и полей
Восходят туманы
И светит, как
в дыме, луна без лучей,
Две видятся
тени:
Слиявшись, летят
К знакомой им сени…
И
дуб шевелится, и струны звучат.